Сегодня у меня в гостях замечательный художник с удивительно богатым воображением — Вадим Ряховский. Мне очень нравится его искусство, в котором интересно абсолютно все — как свободно художник распоряжается пространством листа, как вертятся и летают по всей поверхности картин его улыбчивые герои, как доброжелательно смотрят глаза его персонажей, как сливаются в одно неразделимое целое фон и фигуры… Можно долго продолжать, я уже писала свои собственные впечатления от его картин, но как же любопытно узнать лично от автора, как он работает, послушать его рассказы о творческом процессе, о котором если художник сам не расскажет, все останется загадкой. Вадим согласился ответить на мои многочисленные вопросы, чему я очень рада!

Мария Трудлер: Привет, Вадим, хотелось бы побеседовать с вами, как художник с художником, о вещах, которые интересуют творческих людей, к примеру, путь создания картин, этапы их сотворения, вопросы творчества, искусства, цвета, композиции, стиля и так далее. Мне очень нравятся ваши ироничные, свободные, абстрактные картины. Я давно слежу за вашим развитием, и вижу, что картины становятся все интересней и интересней. Опыт, мастерство прибавляется или просто ваши радостные картины — это отражение ваших веселых состояний духа? Какой у вас характер? Вы, наверное шутник и весельчак?

Вадим Ряховский: Это сразу три вопроса! В этой карандашной технике я работаю уже лет десять. Конечно, прибавляется и опыт и мастерство. Это как в гору подниматься — чем выше стоишь, тем большее пространство перед тобой открывается, горизонт раскрывается. Состояние духа – это уровень высоты на которую ты поднялся. А про весёлость… Шутить люблю. А больше всего не люблю унывать и скучать.

Мария Трудлер: Я не понаслышке, Вадим, знаю, что такое путь художника — сама художник, серьезно занимаюсь творчеством уже 10 лет, хотя рисую с раннего детства. А сколько времени вы рисуете? Давно? Был период поисков себя, своего стиля, самого для вас подходящего способа самовыражения?

Вадим Ряховский: Все мы начинаем рисовать с начальных классов в школе. Одним это нравится, другим нет. Потом, уже в старших классах, я рисовал на полях тетрадей. Все тетрадки были изрисованы. Это болезнь до сих пор сохранилась – если в руках ручка или карандаш, а на столе чистый лист бумаги, я его обязательно испорчу. Лет 20 назад пробовал красить маслом. Скоро понял, что мне это не нравится, и стал думать, что же делать. Придумал – лист ватмана и коробка карандашей.

Мария Трудлер: У вас, я заметила, получился спустя время такой постепенный переход от ранних, пастельных, спокойных, светлых, как будто выцветших на солнце картин к зрелым, смелым, насыщенным, ярким, буквально голосящим всеми красками картинами. Я права или ошибаюсь? Юмор в работах всегда остается неизменно. Такая постепенная эволюция или это от настроений душевных зависит?

Вадим Ряховский: Ну, да, юмор в работах – это я. Даже не юмор, а ирония. А переход от пастельных к ярким и голосящим тонам – это уже техника, эволюция. Я ведь и карандаши несколько лет испытывал, искал наиболее подходящие. Работы последних двух лет меня более устраивают, чем ранние. Значит, пройден некоторый этап, достигнут определённый уровень и назад возвращаться уже нет смысла.

Мария Трудлер: Почти у каждого художника есть преобладающая гамма цветов в его работах. У меня, например, как у неисправимого интроверта, естественная склонность к холодной гамме, обожаю всю глубокую сине-фиолетовую, изумрудно-голубую палитру, хотя абсолютно все цвета люблю и использую в работе, может только недолюбливаю серые и коричневые оттенки. Ваши солнечные, теплые картины мне очень по душе, они согревают, смешат, улучшают настроение, вызывают искреннюю улыбку, очень быстро попадаешь в ваш мир, его хочется прямо впитать в себя, чтобы насытиться веселыми настроениями, смотря в забавные глаза ваших героев, забываешь себя. Скажите, у вас столько красных, желтых, оранжевых картин, это само собой так получается, рука сама тянется за красными карандашами или… Что для вас выражает красный цвет? Страсть? Накал эмоций? Настороженность? Драму?

Вадим Ряховский: Ничто из перечисленного. Мне просто нравится этот цвет, а особенно он мне нравится в моих работах. Наверное, у каждого человека этот цвет вызывает свои эмоции, но в любом случае красный – привлекает внимание. Жёлтый и оранжевый – добрые, солнечные, тёплые цвета и чувства они вызываю те же.

Мария Трудлер: С чего вы начинали? Какой путь прошли к своим абстрактным, знаковым работам? Были ли другие, совершенно различные периоды в вашем творчестве? Долгие опыты, эксперименты, пробы, ошибки? Или увлечения, к примеру, реализмом, кубизмом, экспрессионизмом и прочими измами? А может другими видами искусств? В чем вы еще талантливы?

Вадим Ряховский: Из измов увлечение только сюрреализмом. Нравится всё необычное, особенное. Очень нравится изобразительное творчество различных народов – от майя и древних египтян, до аборигенов, например, Австралии. Я специально не занимаюсь изучением народного творчества, но когда что-то попадается, просто впитываю всё это.

Мария Трудлер: Или вы сразу начали рисовать в вашем так хорошо узнаваемом стиле? Который даже не так просто определить, он просто ваш, отголоски влияний конечно ощущаются, но все-таки кто из художников повлиял на вас больше всего? Кто ваши любимые современные художники?

Вадим Ряховский: Не сразу, конечно. Несколько лет понадобилось, чтобы прийти к этому стилю. Не могу сказать, кто повлиял, или что… Точно знаю, что я не смог бы делать эти работы в 25 лет или в 35 лет. Потому что, чего-то не хватало. Знаний, опыта, накопленных впечатлений, путешествий, а может быть, прочитанных книг. А из современных художников, так же, как из не современных, мне нравятся те, кто может удивить. И дело здесь не в технике, а в особом отношении к творчеству. Любой по-настоящему талантливый художник способен на творческий поступок.

Мария Трудлер: Вы учились где-нибудь живописи или вы самоучка, как и я? Что подтолкнуло вас к рисованию во взрослом возрасте или вы рисуете с детства и никогда не переставали?

Вадим Ряховский: Нет, не учился. Я вообще не люблю учиться по программе. В школе у меня всегда были пятёрки по рисованию, и меня всегда заставляли оформлять стенгазеты, хотя у нас были ребята, которые учились в художественных школах. Рисовать никогда не бросал, хотя и художником никогда не планировал стать.

Мария Трудлер: Вы любите путешествовать, какое еще ваше самое любимое занятие в жизни, кроме рисования, конечно?

Вадим Ряховский: Люблю быть на природе, открывать новые места, даже если они совсем недалеко от города. Со школьных лет выращиваю кактусы. Сейчас у меня в коллекции сотни две видов, причём все растения я вырастил сам из семян.

Мария Трудлер: Конечно, давно бытует классическое представление о художнике, как о человеке в своем ателье, окруженном своими картинами, начатыми и законченными холстами, перед мольбертом, с палитрой и кисточкой в руке и так далее. Но много ли сегодня художников отвечают таким описаниям? Я знаю много художников, которые рисуют совершенно в разных условиях, одни дома за письменным столом, другие на чердаке или в подвале. Я чаще всего рисую на стене в комнате, несколько приспособлений — и никакого мольберта не надо, хотя одно время у меня огромная лестница служила мольбертом. А где и как рисуете вы, Вадим? Какое ваше самое уютное место для работы, вы любите рисовать ночью, утром, днем, или в любое время, по вдохновению? Вам нужно уединение для творчества или не мешают окружающие и любопытствующие?

Вадим Ряховский: Чем мне ещё нравится эта карандашная техника кроме результата, так это тем, что она не требует специальных приспособлений и устройств. Рисую в зале перед телевизором на обыкновенном столе с гладкой поверхностью. Стол большой, поэтому на нём можно свободно вертеть лист размером 60х80. А время не имеет большого значения, если только глаза не закрываются.

Мария Трудлер: Мне, например, для работы нужно много всяких условий — уединение, тишина, покой, полная концентрация, без никаких отвлекающих мое внимание моментов. Я должна полностью погрузиться в себя, чтобы начать рисовать. А вам, что нужно для творчества, чтобы сесть и начать работать? Только лист бумаги или музыка, вдохновение, любимые люди рядом?

Вадим Ряховский: Обычно, я когда рисую, одним глазом смотрю телевизор, а другим на то, что делаю. Или наоборот.

Мария Трудлер: Я обожаю импровизации. Можно сказать, что все мое творчество — это одна затянувшаяся на много лет импровизация. А ваши рисунки — это абсолютные экспромты-чистовики, или существуют предварительные наброски-черновики? Сколько времени создается один такой рисунок? Я подозреваю, что довольно долго. Нужно слоновое терпение и крепкие нервы, по-видимому. Или для вас рисование — успокоение нервов, снятие напряжения, сброс эмоций? Рисование — для вас релаксация или адреналин, поиск острых, неожиданных ощущений?

Вадим Ряховский: На ватман я наношу рисунок из черновика — это небольшой карандашный набросок, который я могу сделать даже лёжа на кровати. Когда наношу рисунок на ватман, он немного изменяется, обрастает деталями, появляются новые персонажи. Но общая композиция сохраняется. По времени – даже на рисунок небольшого формата, например, 40х40, уходит не менее дня. То есть – с утра и до вечера. Но я, как правило, делю работу на несколько дней – по 4-6 часов, иногда больше. А по поводу нервов – меня ведь никто не заставляет рисовать, поэтому рисую, только когда хочется. С плохим настроением никогда не берусь за работу – ничего не получится. Никакого адреналина и острых ощущений.

Мария Трудлер: Бывает, что долго не удается завершить рисунок, и вы все возвращаетесь к нему и возвращаетесь, что-то все добавляя и добавляя? Ваши рисунки населяются персонажами сразу, или добавляются в процессе работы? И вы не знаете, кто еще появиться, какой слон или собака выскочит из окна, из какого угла выплывет рыбка или вильнет хвостиком кошечка? Будет ли обрамлять рисунок рамка с живым орнаментом, или останется больше свободного места для могущих в любой момент появиться героев? А с чего вы начинаете разукрашивать цветами картину, с фигур или фона, или бывает по-всякому? Извините, за такое количество вопросов, но мне все интересно, ведь все творцы творят по-разному.

Вадим Ряховский: Лист «заселяется» персонажами сразу. Я обвожу рисунок гелевой ручкой, стираю ластиком карандаш и приступаю к самому главному – заполнению листа цветом. Сначала цветными становятся персонажи, фон в последнюю очередь. Здесь, перед закраской фона, могут появиться ещё персонажи, или какие-то детали, если я вижу, что композиция это позволяет. Что получится в результате, я не знаю до тех пор, пока работа не будет полностью закончена. Не знаю наперёд, в какую минуту и за каким карандашом потянется рука. Поэтому весь процесс — сплошная импровизация.

Мария Трудлер: У вас мало пустого места в картинах, все пространство заполнено узорами фигур и знаков, зверей и птиц — это боязнь пустого места или желание поместить как можно больше героев в одну картину? У меня, например, были периоды, когда от собственных излишеств у меня кружилась голова — я не могла остановиться в создании бесконечных образов, которые уже не помещались в поле картины и вылезали, выпрыгивали, вылетали из рамок… Потом я поняла, что можно нарисовать все это и в следующей картине, ничего страшного не случится, если холста или бумаги не хватит на всех героев.

Вадим Ряховский: Нет, я не боюсь пустого пространства. Каждый лист – это частица некоего мира, заселённого существами и знаками. Если хотите, это определённого рода головоломка, которую каждый разгадывает по-своему. Мне интересно делать такие вот картины-загадки, а зрителю, думаю, интересно их отгадывать.

Мария Трудлер: Исправляете ли вы неудачные места в картинах, пользуетесь ли резинками или все рисуете начисто, набело, считая, как получилось, так и получилось, значит так надо на этом этапе? Переделываете ли вы картины заново, перерисовываете ли опять в чем-то не получившиеся, на ваш взгляд работы? Я нет, неудачные работы всегда остаются живым укором собственного несовершенства, а иногда становятся указателями, куда надо стремиться дальше в своих поисках и экспериментах.

Вадим Ряховский: Как получилось, так получилось. В процессе работы я, конечно, использую ластик, он у меня всегда под рукой. Но готовую работу исправить трудно. У меня графика многослойная. На одном участке листа один поверх другого лежат, например, и красный и оранжевый и жёлтый, и каждый в несколько слоёв. Очень часто я растираю рисунок подушечками пальцев. Карандаш буквально втирается в бумагу и приобретает восковый блеск.

Мария Трудлер: А просто черно-белые рисунки существуют в вашем архиве или вы все сразу раскрашиваете цветом? У меня, горы черно-белых рисунков, которым не судьба стать картинами в цвете. Это, как мои дневники чувств и настроений, одни тонкие линии на белой бумаге, и больше ничего.

Вадим Ряховский: Из чёрно-белых у меня только черновые работы. Я их не выбрасываю. Да и не все они ещё использованы.

Мария Трудлер: Я больше всего люблю мечтать и рисовать, живя в своем воображаемом, выдуманном мире. А откуда у вас такая безграничная фантазия, чем вы ее питаете — книгами, фильмами, музыкой, встречами с людьми, природой?

Вадим Ряховский: Не знаю, откуда фантазия. У одних её навалом, у других чуть-чуть, а у кого-то совсем нет. И ничего с этим не поделаешь. Фантазию за деньги не купишь, и в институте не получишь. А питается она, наверное, любопытством. Мне многое что интересно. А самое главное – интересно жить, узнавать новое. Каждый день приносит что-то новое, это новое питает фантазию.

Мария Трудлер: А на прощание, дадите несколько советов молодым, начинающим художникам, которые только мечутся от эксперимента к эксперименту в поисках своего индивидуального стиля, что по вашему им может помочь в их поисках?

Вадим Ряховский: Метаться не надо, а искать надо. Наверное, прежде всего, надо понять, что же ты собственно хочешь, а уже потом искать пути к достижению цели. Творческий человек обязательно найдёт себя.