Старательность — антипод свободы в творчестве. Я радостно приветствую все устремления фантазии нестись на полных парусах вдохновения в неизвестном даже мне направлении. И пресекаю попытки разума вмешаться своим аккуратным умом и контролировать процесс.

Моя свобода — это песня сердца, пропетая поутру. Разум пытается понять механизмы этой безупречной свободы, но напрасно и безуспешно. Это не его территория. Он может быть наблюдателем и зрителем этого очаровательного и непредсказуемого танца интуиции. На сцене внутреннего самосозерцания. Цветок медитации распускается медленно и несет с собой аромат свободы и спокойствия.

Хорошо выговориться. И словами, и линиями, и красками. Бедная бумага все стерпит. Добрая, безмолвная, обнадеживающая. Она впитает в себя все эмоции и настроения — и не слова в ответ. Слушаю тишину листа, я говорю, говорю в ее пустоту и успокоение приходит в душе, не дожидаясь ее ответа. Такая вот безответная любовь. И общение по душам.

Стала медленнее, задумчивее рисовать, тянуть линию по листу бумаги, созерцательно следя за ее поворотами, изгибами и зигзагами. И быстрее, стремительнее писать. Странно. Не знаю, с чем это связано. Иногда пишу как-бы забывшись, отрешенно, сосредоточенно — наблюдая, как ручка бежит по бумаге, не давая мне остановиться. Потом перечитываю и удивляюсь. Как почти в трансе, неосознанно можно оказывается писать связанные вещи, с претензиями на смысл, иногда даже глубокий. Сама не понимаю.

Точно так же рука сама рисует свои линии на листе бумаги. Я в это время почти отсутствую в самом процессе. Потом очнувшись, смотрю на рисунок, даю ему название и откладываю в сторону, освобождая новый, чистый лист. И все повторяется. Рука рисует, я наблюдаю отстранено и изучаю потом результат.

Но я повторяюсь, повторяюсь, повторяюсь. Живу в своем уме, бегая взад-вперед, вверх-вниз по запутанным лестницам самоанализа. Скользя по поверхности, подбирая забытые фразы, сочиняя новые. А душа в это время спокойно рисует свои иероглифы. Неторопливо выводя на листах бумаги понятные только ей знаки-образы. Высвечивая из темноты подсознания целые созвездия фигур и форм. Ум рассчитать эти бессловесные, замысловатые послания души может по-своему, привирая по ходу действия, интерпретируя так, как ему понятно. Но это все будет неважно.

Чувствую родство с древним искусством. Язык древних художников мне близок и понятен. В древней живописи я нахожу себя. Будь то наскальные изображения, средневековые миниатюры или иконы — мне там все ясно, без слов и объяснений.