Сальвадор Дали всегда стоял на первом месте из самых непонятных, но безумно интересных мне художников. С каждым годом интерес усиливался, но близким я его все же не ощущала. Лет в 16 я прочла «Дневник одного гения», который произвел на меня неизгладимое впечатление. Выходки художника, его жизнь внутри своего творческого помешательства, его свобода и мысль, что он может вытворять все, что ему заблагорассудится, меня тогда впечатлили больше всего. Но его картины меня оставляли бесчувственной, он интриговал меня только интеллектуально.
Недавно мне захотелось побеседовать с человеком, который чувствует его творчество. Я пригласила Сашу Неаполитанскую на откровенный разговор о художнике. Мне очень близко то, что делает Саша, она абсолютно искренна в своих картинах и текстах. Признаюсь честно, ее ответы я ждала с нетерпением. Вот наш разговор:

Мария Трудлер: Когда я думаю о Дали, то всегда вспоминаются несколько картин. Из тех, что ярче всего запечатлелись в памяти. Первое, что встает перед глазами, это картина Искушение святого Антония. Следующее — Сон. В Искушении — незабываемые тонкие нити ног у слонов, да и белая лошадь, вставшая на дыбы. А во Сне — ощущение какого-то кошмара, прошивающего нитками по самым чувствительным местам. А у тебя Сальвадор с чем ассоциируется в первую очередь?

Саша Неаполитанская: Эти две работы и в моем ряду самых ярких, запомнившихся.
Сон… такой легкий и тяжелый одновременно, такой искаженный в своих формах, такой хрупкий на этих невесомых опорах, готовый рухнуть в одно мгновение. Эта работа как эхо тех ощущений, которые испытываешь в пробуждении ото сна.

Меня, как и многих, наверное, навсегда покорила его картина «Постоянство памяти». Она была из первых, познакомивших меня с Сальвадором, и после этого я долго ставила его на первое место моих любимых художников. Эта удивительная гладкость, такая мягкая, что чувствуешь ее почти физическим прикосновением. Согласно легенде об этой работе, Дали вдохновился видом расплавленного от жары сыра камембер, который и стал прообразом мягких часов. Часы, время – конечно, это сильнейший образ, игра с которым заставляет задуматься.

Другая работа Дали, которая меня поразила позже, хотя она из ранних – Женская фигура у окна. Удивительная серо-холодная гамма, спокойствие, но в то же время странное ощущение нереальности, достигнутое, наверное, за счет пустоты глухой стены по «нашу» сторону.

Мария Трудлер: Все-таки, Саша, наверное, неслучайно, покоряют наше воображение самые знаковые, известные его картины. Третья картина, которая всплывает у меня, когда я думаю о Дали — это «Постоянство памяти», как и у тебя. А от картины «Женщина у окна», начинает знобить, такой холодный образ одиночества создал Дали. Я вижу, что ты его картины чувствуешь. Ты каким-то образом оказываешься внутри его мира, который для меня до сих пор остается запертым на все ключи. Картина «Постоянство памяти» — это остановленное время, на мой взгляд. Сам Дали говорит: «Механизм изначально был моим личным врагом, а что до часов, то они были обречены растечься или вовсе не существовать.» Мне мешает зайти в картину отсутствие времени, движения. Все замерло, как-будто художник прикоснувшись кистью, как волшебной палочкой, остановил жизнь навсегда. Эта статика, абсолютная гладкость, неподвижность, создает неуютное чувство, что созерцаешь замершее навечно совершенство. То есть каждая картина — эта краткий кадр, который должен длиться постоянно. Может, я не могу объяснить как следует, но надеюсь ты поняла, о чем я говорю.

Например, картина «Сон, навеянный полетом пчелы вокруг граната, за миг до пробуждения» — это же запечатанный намертво стоп-кадр одного кошмарного мгновения, который будет преследовать вечно, без надежды смениться следующим кадром… Нет никакого чувства, что тигры выпрыгнут из рыбы, что белый слон на безумно долгих-тонких-острых ножках сделает еще хоть один шаг, или что женщина проснется… Чувство, что времени просто нет. Еще в одном его «Сне» 1931 года, запечатан образ растекающейся женщины, погруженной в сон до такой степени, что ничто снаружи ее не способно разбудить… Может, я что-то упускаю, как ты думаешь?

Саша Неаполитанская: Я понимаю тебя, твои ощущения. Но странно то, что у меня они другие. Ты права, в «Постоянстве памяти» время остановилось, выхвачено одно мгновение, такое странное невероятное мгновение другого пространства, ставшее вечностью. Но, глядя на нее, я чувствую вибрацию, чувствую, как липкие плавленные часы стекают вниз, и никогда не стекут. Как в густой воде отражается и колышется небо. Как копошатся муравьи в углу.
То же могу сказать про «Сон». Плоть этой женщины тоже вибрирует, волны перекатываются по ее волосам, густо и сочно. И она вот-вот разорвет эту вязкость, разлипнут губы, расклеятся глаза.
Дали действительно хватал за кончик эти мгновения и бросал их на холст. Но в каждом этом мгновении чувствуется напряжение слишком натянутой струны, пусть немного банальное выражение. Очень ловко он играет на двух противоречивых состояниях: застывший миг и дразнящее напряжение. Эти картинки продолжают свое действие в нашем воображении, и именно с того момента, на котором они остановлены на холсте.

Есть одна его работа, которая давно меня поразила своим спокойствием и потрясающим пространством, но не могу найти ее в интернете что-то.

А эта картина «Фигура и ткань в пейзаже» не такая популярная, но очень притягательна для меня. Одинокий жутковатый ветерок дует из этой работы. Странная неоднозначная фигура то ли следит за тобой, то ли отчаянно опустила голову.

Мария Трудлер: Я не могу ощутить пока дразнящее напряжение в его работах, остановленное мгновение не пускает дальше развить сюжет в воображении. Я долго думала, что все дело в технике его картин. Чрезмерно безупречная она, на мой взгляд. Например, в его ранних работах виден другой Дали — страстный, экспрессивный, напряженно что-то ищущий. Если бы я увидела его картины маслом в живую, я бы все поняла, но пока посчастливилось созерцать в реальности только цветные серии его литографий.

Такое чувство, что ты в этом другом и сложном пространстве Дали, как у себя дома. Удивительно, как ты способна оживить его в своем воображении. Несколько дней назад, очутившись на волне нового интереса к творчеству Сальвадора, посмотрела мультфильм Судьба (Destino, 2003), сделанный из его рисунков. Во время всего просмотра у меня было странное ощущение, что девушка-героиня — это ты, Саша. Может, твои собственные картины вместе с глубоким чувствованием Дали, мне создали это невероятное впечатление. Эта потрясающая анимация показала мне, как можно оживить застывший в каком-то гениально-вечном совершенстве абсурдный мир одного художника. И жить в нем.

Картина «Фигура и ткань в пейзаже» действительно не была мне знакома. Для меня она притягательна загадкой, немым вопросом: что спрятано за тканью? Статуя или человек? Есть чувство, что еле различимая фигурка обращена к зрителю, поэтому в почти пустом пейзаже-спектакле присутствуем мы, только не нарисованные. Мне кажется, близки к этой картине еще несколько — «Окостенение кипариса на рассвете» и «Весёлый единорог». По общему воздействию, конечно. Небесно-синий, сотканный из облаков единорог, замерший высоко в небе, безумно красив. Интересно, что означает цветок на его роге?

Саша Неаполитанская: Я смотрела этот мультик ранее, но сейчас пересмотрела более пристально. Не все мне в нем нравится, чувствуется какая-то незаконченность, но ведь делался он уже без Дали. Твоя мысль на счет образа героини… Возможно, в ней есть смысл. То, что почувствовала я при просмотре — закрыв глаза, как сделала та девушка, уносишься в другой мир, где ты свободен, хоть и приелось это слово уже. В воображении своем все иначе, чем в жизни, что-то не пускает в тебя «другого», как эту героиню.
Я сама не думаю, что чувствую Дали как-то особенно. Мне всегда кажется, что я чего-то недопонимаю. Так и с ним, кажется, что вкладывал он намного больше, чем я вижу.
«Окостенение кипариса на рассвете», какая потрясающая работа, я ее может мельком видела когда-то, но не помню. Снова эта странная нестыковка — стремительное движение в фигуре коня, но тут же ощущение, что он сейчас рухнет камнем вниз. А ведь он теперь и есть камень. Очень странная работа, какая-то удивительная композиция, и свет.
А вот «Веселый единорог» мне не совсем нравится, не чувствую его. Но все-равно удивляет его работа с формой, такой бугристой, особенно круп лошади и ноги)

Нашла ту работу, о которой писала:
«Архитектонический Анжелюс Милле». Помню, увидела ее на обложке тетради в школьные времена, купила эту тетрадь и очень гордилась, что обладаю такой красотой) Каждый раз смотрела и представляла, что стою рядом с этими маленькими людьми, а передо мной такое нечто, эти формы, которых не существует в моей реальности, но которые безусловно существуют в той, другой. И опять этот потрясающий свет.
Правда, у Дали конечно очень много сексуальных образов, даже в этой работе. Почему то многие художники в этом плане активно проявляются в своих работах, если можно так выразиться)

Меня больше всего восхищает то, что этот человек не боялся себя выражать, с головой погружался в свое творчество. И все, кто на это способен, меня восхищают, и ты тоже. Потому что у меня так не получается. Казалось бы, что тут трудного, но в том и трудность, когда есть этот естественный поток, не дающий покоя художнику, писателю, творцу, одним словом, и когда его нет.

Мария Трудлер: Мне кажется, что если Сальвадор и вкладывал что-то большее, чем мы способны понять, то делал он это абсолютно бессознательно. Вот его слова: «Сам я, когда пишу, не понимаю, какой смысл заключен в моей картине. Не подумайте, однако, что она лишена смысла! Просто он так глубок, так сложен, ненарочит и прихотлив, что ускользает от обычного логического восприятия.» Ты чувствуешь его искусство особенно, потому что оно тебе близко с первого знакомства с его картинами. Воображаемый мир Сальвадора тебе, как родной. А мне его мир чужой. Хотя, когда увидела в живую его цветные литографии, была поражена — в них другой Дали, близкий мне, понятный, буйный, свободный и необычайно смелый. Я его тогда впервые почувствовала. Некоторые его литографии, которые я никогда не видела до этого, так перекликаются с моими юношескими работами, почти дословно — сюжетом, исполнением, даже цветом. Меня приблизила к пониманию Дали и наша беседа с тобой, Саша. Спасибо тебе за этот глубокий разговор. Я уже знаю, что я не улавливала в живописной вселенной Дали. Наверное, для меня сложность постижения его картин была в невозможности совместить эти воображаемые противоположности. Эту игру, как ты сказала, в «двух противоречивых состояниях: застывший миг и дразнящее напряжение». Я чувствовала только одну сторону. Надеюсь, что в один момент мне откроется его мир. И я смогу путешествовать внутри его картин. «Вся моя жизнь была театром» — говорил Сальвадор. Представляю, как интересно очутиться в Фигейросе (Figueras) в театре-музее Сальвадора Дали, где можно вполне реально прикоснуться к миру его художественных образов.

А картину «Архитектонический Анжелюс Милле» я тоже собиралась упомянуть в нашей беседе. Она действительно прекрасна. Как новая планета, загадочная, но странно угрожающая. Многие художники создавали свои интерпретации по известным картинам их предшественников. Наверное, это один из способов визуального общения с собратьями по духу. Дали любил картину Милле «Анжелюс». Наверное, она долго жила в его подсознании, пока не трансформировалась во что-то совершенно невероятное и неузнаваемое. Вот, что писал сам Дали о своем неподражаемом ремейке: «Это была мгновенная импровизация, которой я предался, прогуливаясь на мысе Креус. Я стал прикидывать, как бы вписались персонажи Анжелюса Милле в две самые высокие скалы. Их расположение в пространстве не менялось по сравнению с картиной, даже сетка трещин-кракелюр сохранялись. А то, что многие детали этих фигур оказались разрушенными эрозией, как раз и позволило отнести их происхождение к временам весьма отдалённым.»

Спасибо, Саша, за такие добрые слова в мой адрес, я не ожидала их услышать. Ты все понимаешь. Этот естественный и бесконечный поток действительно сам тебя уносит. И чувство, как у Ежика, плывущего по реке в мультфильме Норштейна. Бывают бурные периоды, случаются тихие, но нет покоя и остановки, все время что-то внутри двигает дальше. А ты просто плывешь в этом потоке, доверяясь ему абсолютно, созерцая и воплощая увиденные картины своего воображения. Наверное, у Дали тоже не было минуты покоя. И несметное количество его творений это подтверждает.

Саша Неаполитанская: Спасибо и тебе за этот разговор. Благодаря ему я в какой-то момент более пристально взглянула на работы того, кто долго был для меня интереснейшим художником, а я давно этого не делала.
Поток и я периодически ощущаю, потому наверное немного понимаю то, как чувствуешь его ты. Но этот поток только дразнит меня, то захватит и поглотит полностью, то выплюнет и оставит лишь стекать каплями.