Томоко Коноикэ (Tomoko Konoike). Смысл существования для художника.

«Я не могу забыть тот момент, когда моя первая работа стала принадлежать кому-то другому. Я столько работала над ней, рисовала и вдруг эта вещь перестала быть моей. Она теперь чужая. В этот самый момент я осознала, что значит raison d’etre (смысл существования) для художника. Причина такой «жадности» вовсе не мои сентиментальные чувства к моим «штучкам», над которыми я провела много часов своей жизни, а понимание того, что во мне есть что-то такое, что трудно измерить. Так что, благодаря чужаку (коллекционеру, который теперь владеет моими работами), я была освобождена из своего закрытого мира, сделала глоток свежего утреннего воздуха и воспряла с этим новым осознанием.» Томоко Коноикэ (Tomoko Konoike)

Мои же собственнические чувства в отношении картин испарились в тот день, когда я потеряла большую папку своих юношеских работ. В ней были собраны рисунки за более чем пол года ежедневного творчества. Это были акварели, гуаши, графики тушью. Они не были подписаны, так как я не задумывалась еще, что они мои. Не были сфотографированы, так как я не знала, что это важно. Не были подарены, так как я попросту не успела это сделать. Не были показаны почти никому, несколько человек можно не считать.

Но в миг, когда они были потеряны, я точно почувствовала, что мое творчество мне не принадлежит. Хотя я с детства расставалась со своими работами очень легко. Но дарить, отдавать, продавать — это не потерять насовсем. Не зная, что с ними случилось. Где они сейчас, в чьих руках. И кто на них смотрит или не смотрит. Если и была во мне жадность, о которой поведала японская художница Томоко Коноикэ (Tomoko Konoike), то эта история излечила меня от нее окончательно и бесповоротно. За что я благодарна судьбе, конечно. Те работы были чертовски личные. С их потерей я освободилась от прошлого. Прошлого, которое не хотела вспоминать. Для меня оно было уже чужое.

Подобрала для иллюстрации цитаты художницы ее огромную (135 x 175) акриловую картину «Цунами». Она очень подходит для описания освобождения из темницы своего кукольного «Я». Бушующее новое сознание, взвихренные волны мыслей и летающие, золотые кинжалы, похожие на медуз. Опасность и еще раз опасность. Но, кто не рискует, тот и не побеждает. И непреклонность в глазах — это подтверждает. Самурайский манга стиль. (Напомнил чем-то неуловимым вьетнамскую художницу-иллюстратора Муни Кхоа Ле и ее маленький, умный мир. У нее тоже есть работа с волосами-волнами. Но Муни, конечно, более нежная и утонченная, чем воинственная Томоко).

«Мое — это ваше» — говорит Томоко Коноикэ. Хороший смысл существования для художника, вырвавшегося из рамок самого себя.