Боже мой, Эрте (Erte) — это же Обри Бердслей (Aubrey Beardsley) в цвете! Та же пленительная тонкость, болезненная чувственность. Аристократическая декоративность, вампирская элегантность. Искусительная игривость, утонченные эмоции. Ар-деко — одним словом. Невероятное сходство.

Иногда, рассматривая Бердслея, представляла его черно-белые рисунки в цвете. Но Эрте превзошел все мои представления. Они — как братья-близнецы, ей богу. В Бердслее больше трагизма, мазохизма я бы даже сказала, упоения глубиной своих страданий. Контраст черно-белого только усиливает обреченность какую-то невыносимую.

У Эрте этого нет. Безумно красивые цветовые сочетания сглаживают любые страдальческие нотки. Хотя они все равно слышны. Просто не такие показные. Хотя театральность присутствует во всех работах. В каждой — одухотворенный танец линий. Неслучайно в юности художник колебался в своем выборе между танцем и живописью.

Элегантный Эрте работал сериями. Зодиак, театр, времена года, драгоценные камни. Алфавит, числа. Семь смертных грехов. Эмоции. Каждая из них по-своему хороша. Трудно выделить из них ту, которая нравится больше всего. Изысканная симфония цвета звучит везде.

Безупречное чувство стиля и вкуса. Японская чистота композиции. Ничего лишнего. Грациозное владение цветом и формой. Совершенно отсутствует банальность даже в избитых за века темах и символах. Ловлю себя на улыбке при взгляде на его скрытые шутки.